"Изъятие снежного городка для муниципальных нужд" - шутил я, как мне казалось остроумно, в посте от 2017 года.
Во всей муниципальной реформе меня больше всего беспокоит не вопрос оранизации власти, не вопрос доступности услуг - с первым и вторым как раз все понятно.
Беспокоит вопрос территориальной идентичности, который раз за разом задают жители районов, которые предполагается присоединить к соседним районам. Жители воспринимают свой район, с его названием, территорией, историей как малую родину, и утрата района как символа воспринимается очень болезненно.
Попробуем разобраться. Современное административно-территориальное деление в крае возникло в 1934 году, большинство районов в том или ином виде сохранялись в течение десятилетий. Для человека всё, что выходит за рамки его жизни кажется вечным, и изменение или исчезновение вечного воспринимается как угроза. Хотя в данном случае "район" - это всего лишь инструмент управления, многие районы в течение советского времени меняли состав, конфигурацию, сливались и разделялись для удобства того самого управления. Вообще говоря, мне представляется, что "район" как инструмент управления, как придуманная искусственная единица в философском смысле является симулякром, то есть описанием несуществующего предмета. Но это вопрос для отдельной дискуссии.
В Енисейской губернии до 1925 года, то есть более 100 лет, районов не существовало, были уезды, числом пять и тридцать пять волостей.
Справедливости ради надо отметить, что ни заметной волостной или уездной идентичности с тех пор не сохранилось, хотя она наверняка была, и кто-то огорчался, что Мелецкая инородческая управа и Кызыльская степная дума были упразднены.
Мне все же кажется, что районная идентичность в силу наличия власти и символов района с течением времени заслонила идентичность настоящую: сибирскую, поселенческую. Ведь казаки, поднимаясь от Новой Мангазеи, основывали не районы, основывали поселения. Осваивали не округа, осваивали Великую Сибирь. И Кытманов собирал музей именно в Енисейске, Суриков творил в Сухобузимском, Матонины вышли из Кекура, Мартьянов собирал музей именно в Минусинске...
И эта идентичность - настоящая, глубинная. Её никто не отнимет, ее невозможно отнять.
